«Ночной сторож» меняет профессию

FLB, 12.11.2008, Александр Волков, доктор исторических наук

Александр Волков, доктор исторических наук: «Финансовый кризис серьезно покачнул устои
либеральной экономической теории… Госкорпорации превращаются в «черные дыры», куда
проваливаются без следа гигантские средства… Не надо заблуждаться в том, к кому в конечном итоге
попадают деньги. Их используют частные лица, в России, возможно, как раз те, которых мы критикуем
за Куршавель… Смешны и прозвучавшие заявления будто подобная «национализация» в конечном
итоге приведет к социализму…»

Об авторе: Александр Иванович Волков, доктор исторических наук, в прошлом - зам. главного редактора
журнала «Проблемы мира и социализма», долгие годы работал вместе с Александром Николаевичем
Яковлевым, затем - в «Горбачев-фонде»

Провал «Невидимой руки рынка» и бенефис «Ночного сторожа»

Финансовый кризис, зародившийся в США, вызвал не только потрясения на финансовых и фондовых биржах,
депрессивные явления в глобальной экономике, но и серьезно покачнул устои либеральной экономической
теории, доминирующей на планете.

Универсальная экономическая модель, её варианты, обогащенные в разной степени элементами других
концепций, вдруг потребовали нового пересмотра. Наука как бы вернулась в пору дискуссий времен первой
депрессии в США между известным либеральным экономистом Фридрихом фон Хайеком, считавшим попытки
конструирования социальной реальности с помощью государства «пагубной самонадеянностью человеческого
разума», и Джоном Мейнардом Кейнсом, возлагавшим на государство миссию спасения от депрессии и вывода
экономики к новым высоким рубежам. Вновь в центре внимания оказался вопрос возможностей
саморегулирования рыночной экономики и роли в ней государства.

На практике все или почти все государства, начиная с США, кинулись спасать свои банки и другие частные
структуры путем гигантских денежных вливаний и даже национализировать их. А ведь уже во времена Адама
Смита экономическая теория решила почти целиком положиться на регулирующую роль «невидимой руки»
рынка и отвела государству лишь роль «ночного сторожа», то есть - поддержание порядка и охрана или защита
частной собственности. Либеральная теория стремилась, по крайней мере, минимизировать вмешательство
государства во взаимодействие частных интересов. И, казалось бы, совсем недавно в 1989 году американский
теоретик Фрэнсис Фукуяма в своей нашумевшей статье «Конец истории?» написал о полной и окончательной
победе либерализма.

Позднее он признал, что говорить о конце всяческого развития было ошибкой, но едва ли предполагал тогда,
что его заблуждения окажутся гораздо глубже и, я бы сказал, конкретнее, значимее. А в недавней статье «Конец
America Inc.» в еженедельнике «Newsweek» http://www.flb.ru/info/44911.html практически полностью пересмотрел
выдвинутую им концепцию и заявил, что победившие при Рональде Рейгане либеральные принципы завели
Америку в тупик и поставили весь мир на грань экономического коллапса.

Но фактически пересмотр роли государства лишь в качестве «ночного сторожа» начался уже когда стала
развиваться глобализация экономических процессов, и вместо множества локальных рынков начал
формироваться единый мировой. На этом гигантском пространстве основными акторами и участниками
конкуренции стали не столько отдельные частные фирмы, сколько мощные национальные и межнациональные
народные хозяйственные комплексы, поддерживаемые или, скорее, возглавляемые государствами.

Новое понятие «геоэкономика» все теснее сливалось с понятием «геополитика», и политические средства
вошли в арсенал средств воздействия на экономическую, рыночную ситуацию, что убедительно доказали, в
частности, в своих трудах специалисты в этой области Карло Жан и Паоло Савона. Представьте себе, только
сырьевой рынок, нефтяной, газовый, и это станет для вас очевидным.

«Черные дыры» государства

Россия в процессе своей трансформации перенявшая рыночную, в основе своей либеральную модель
экономики, стремилась вроде бы отказаться от доминирования в ней государства. Но получилось это плохо.
Сами реформаторы-рыночники, по сути, не смогли этого сделать. Они традиционно стягивали в центр все
средства, все управленческие функции, привычно опираясь на возможность перераспределения ресурсов как на
главный рычаг управления страной, регионами, предприятиями. Не только сменявшиеся правительства, но и
другие структуры, в том числе силовые, вмешивались в деятельность частных структур, нередко совершенно
беспардонно. Государство формировало и произвольно меняло «правила игры» в процессе самой игры. Как
говорили, предприниматели садились «играть в шахматы», но государство вдруг объявляло, что дальше, мол,
будем играть в шашки. И эти пороки не до конца изжиты поныне.

Теперь государство упрекают в увлечении созданием госкорпораций, и это, возможно, справедливые упреки.
Но, с другой стороны, трудно не согласиться с тем, что государство призвано помочь образованию крупных
субъектов конкуренции на мировом рынке, скажем, в самолетостроении, где традиционными рыночными
методами нам не создать того же самого, что - путем концентрации капитала, слияния и поглощения -
сложилось в других странах. Мы сильно отстали, и у нас на такой путь уже нет времени. Но ведь
госкорпорации критикуют не за то, что они созданы с помощью государства, а потому, что они оказываются,
несмотря на государственное участие, никому не подконтрольными. Министры правительства жалуются, что у
них нет рычагов влияния на эти образования, как нет их и у общества, его структур. В результате эти
корпорации превращаются в «черные дыры», куда проваливаются без следа гигантские средства.

Образование подобных структур совершенно неправильно называть национализацией, что в ряде стран уже
происходит с компаниями и с банками, грехи которых покрывает государство. Не надо заблуждаться в том, к
кому в конечном итоге попадают деньги. Их используют частные лица, в России, возможно, как раз те,
которых мы критикуем за Куршавель, за соревнования в том, кто купит самую большую яхту, построит самый
завидный особняк и тому подобные роскошествования. Смешны и прозвучавшие заявления будто подобная
«национализация» в конечном итоге приведет к социализму. Но логика рыночной системы уже привела к
такому вот парадоксу, когда ее законы не действуют в кризисной ситуации и рыночные структуры взывают о
спасении к государству.

Два течения экономической мысли

В России, замыслившей модернизацию, формирующей концепцию экономического развития до 2020 года и на
этой основе - особенно в связи с кризисом, затронувшим, вопреки уверениям правительственных экономистов,
и нас - сложилось два течения экономической мысли, две школы, которые по-разному рассматривают
возможность преодоления возникших проблем и дальнейшего развития экономики.

Одно из них, включающее большинство экспертов, делает ставку на саморегулирование экономики и
конкуренцию частных интересов, признавая, однако, что до сих пор без вмешательства государства (будто бы
временного) пока обходиться не удавалось.

Другое течение (меньшинства экспертов) возлагает главные надежды именно на государство, его
организующую роль, его инвестиционную политику, на те же госкорпорации.

Как говорит Руслан Гринберг, директор Института международных экономических и политических
исследований, сторонники концепции саморегулирования многое планируют правильно, но то, что они
намечают, недостаточно. Особенно активно он выражает несогласие с маркетизацией социальной сферы, то
есть с тем, что такие области, как образование, культура, наука, должны быть постепенно отданы на откуп
рынку. В его представлении это чудовищное упрощение. Экономист соглашается с оппонентами, что
инвестиционный климат - это хорошо, а вот идея снижения налогового бремени - не очень понятна. Оно у нас,
если сравнивать с другими странами, примерно такое же, налоговая нагрузка 33-34% к валовому внутреннему
продукту.

«Если государство начнет систематическую активность по модернизации экономики, применяя старомодную
структурную политику, мощную поддержку образования, науки, культуры, если все это делать, то, самое
очевидное, что понадобится отказаться от плоской шкалы налогообложения личных доходов, - замечает
Гринберг. - На основе сил саморегулирования, само по себе, становление среднего класса, о котором заботится
власть, не может происходить. Перераспределение первичных доходов просто необходимо для того, чтобы
была реализована идея благосостояния для всех. Можно считать это какими-то социалистическими
упрощениями, но, по всей видимости, другого не дано».

Не пытаясь определенно занять позицию на стороне того или иного течения экономической мысли, я просто
выражу свое впечатление от сложившейся ситуации и свое мнение. В истории развития экономики
чередовались периоды, когда успешно работала теория и практика, связанная с полным доверием
концепции саморегулирования и свободной конкуренции, главной их роли в стимулировании прогресса,
и этапы, когда вмешательство государства в экономику и его определяющая роль становились
острейшей потребностью. Это легко увидеть на примере Германии, где к власти приходили то
социал-демократы, придающие государству очень значительную роль (социальному, добавим, государству), то
христианские демократы, последовательные правые, делающие основную ставку на саморегулирование рынка.

И так будет всегда

Примерно так же менялись акценты в экономической политике в связи со сменой у властных рычагов
лейбористов и консерваторов в Англии, хотя консерваторы во многих сферах жизни ставили государство очень
высоко. Сама смена власти и государственной экономической политики определялась изменениями
общественной реальности и приводила к успеху лишь тогда, когда этой реальности соответствовала наиболее
полно. И так будет всегда.

Фукуяма мог бы даже говорить о конце истории - только в том смысле, что этот маятник, качающийся между
саморегулированием экономики и господством в ней государства, будет качаться если не вечно, то в обозримом
периоде нашей истории, пока природные или социальные условия не изменятся кардинально,
непредсказуемым пока образом.

Советская система, которая определялась тоталитарным господством политически несостоятельного
государства, подчиненного «руководящей роли» одной партии и ее идеологии, не соответствующей
экономическим реальностям, проиграла в соревновании двух систем. Но и принятая на вооружение новой
властью либеральная экономическая теория не была достаточно осмыслена, проработана применительно к
существующей социальной реальности России и менталитету его народа. Поэтому она и породила «дикий»
капитализм с его вопиющим неравенством. Уровень благосостояния первой десятипроцентной, наибеднейшей,
группы населения в среднем по России ниже, чем у последней, с самыми высокими доходами, в 15-17 раз, а в
Москве - в 40. Такая система тоже не может быть конкурентоспособной в мире и чревата социальной
нестабильностью.

Либеральная модель, по крайней мере, в наших условиях, оказалась неспособной решить проблему
приемлемой социальной справедливости, и ее уже не решить без вмешательства государства. Только
такого государства, в котором решающую роль играют не корыстные депутаты и чиновники, управляющие
общественными делами главным образом в собственных интересах, повышающие зарплату прежде всего себе,
любимым, принимающие, скажем, один пенсионный закон для себя, другой - для народа, а люди, знающие
меру заботы о себе и заботы о других гражданах. Те, что борются с коррупцией, прежде всего, в своих рядах, а
не ограждают себя законом о неприкосновенности (кстати, конгрессмены США таковой не обладают).

Пока граждане с недоверием относятся к различным ветвям власти, государство не может успешно решать
проблемы страны, отвечать на новые вызовы жизни, будь то либеральная или некая иная система. То есть,
эффективным может быть лишь государство, поддерживаемое широкими слоями населения страны. Звучит
вроде бы банально, но не слишком ли часто об этом забывают?"

«Ночной сторож» меняет профессию
	NewFact NewFact NewFact NewFact NewFact NewFact

				Политика Экономика События Общество Обзор СМИ
			Новости дня
						NF

		То чего нет на ТВ
					13.11.2008
«Ночной сторож» меняет профессию FLB, 12.11.2008, Александр Волков, доктор исторических наук Александр Волков, доктор исторических наук: «Финансовый кризис серьезно покачнул устои либеральной экономической теории… Госкорпорации превращаются в «черные дыры», куда проваливаются без следа гигантские средства… Не надо заблуждаться в том, к кому в конечном итоге попадают деньги. Их используют частные лица, в России, возможно, как раз те, которых мы критикуем за Куршавель… Смешны и прозвучавшие заявления будто подобная «национализация» в конечном итоге приведет к социализму…» Об авторе: Александр Иванович Волков, доктор исторических наук, в прошлом - зам. главного редактора журнала «Проблемы мира и социализма», долгие годы работал вместе с Александром Николаевичем Яковлевым, затем - в «Горбачев-фонде» Провал «Невидимой руки рынка» и бенефис «Ночного сторожа» Финансовый кризис, зародившийся в США, вызвал не только потрясения на финансовых и фондовых биржах, депрессивные явления в глобальной экономике, но и серьезно покачнул устои либеральной экономической теории, доминирующей на планете. Универсальная экономическая модель, её варианты, обогащенные в разной степени элементами других концепций, вдруг потребовали нового пересмотра. Наука как бы вернулась в пору дискуссий времен первой депрессии в США между известным либеральным экономистом Фридрихом фон Хайеком, считавшим попытки конструирования социальной реальности с помощью государства «пагубной самонадеянностью человеческого разума», и Джоном Мейнардом Кейнсом, возлагавшим на государство миссию спасения от депрессии и вывода экономики к новым высоким рубежам. Вновь в центре внимания оказался вопрос возможностей саморегулирования рыночной экономики и роли в ней государства. На практике все или почти все государства, начиная с США, кинулись спасать свои банки и другие частные структуры путем гигантских денежных вливаний и даже национализировать их. А ведь уже во времена Адама Смита экономическая теория решила почти целиком положиться на регулирующую роль «невидимой руки» рынка и отвела государству лишь роль «ночного сторожа», то есть - поддержание порядка и охрана или защита частной собственности. Либеральная теория стремилась, по крайней мере, минимизировать вмешательство государства во взаимодействие частных интересов. И, казалось бы, совсем недавно в 1989 году американский теоретик Фрэнсис Фукуяма в своей нашумевшей статье «Конец истории?» написал о полной и окончательной победе либерализма. Позднее он признал, что говорить о конце всяческого развития было ошибкой, но едва ли предполагал тогда, что его заблуждения окажутся гораздо глубже и, я бы сказал, конкретнее, значимее. А в недавней статье «Конец America Inc.» в еженедельнике «Newsweek» http://www.flb.ru/info/44911.html практически полностью пересмотрел выдвинутую им концепцию и заявил, что победившие при Рональде Рейгане либеральные принципы завели Америку в тупик и поставили весь мир на грань экономического коллапса. Но фактически пересмотр роли государства лишь в качестве «ночного сторожа» начался уже когда стала развиваться глобализация экономических процессов, и вместо множества локальных рынков начал формироваться единый мировой. На этом гигантском пространстве основными акторами и участниками конкуренции стали не столько отдельные частные фирмы, сколько мощные национальные и межнациональные народные хозяйственные комплексы, поддерживаемые или, скорее, возглавляемые государствами. Новое понятие «геоэкономика» все теснее сливалось с понятием «геополитика», и политические средства вошли в арсенал средств воздействия на экономическую, рыночную ситуацию, что убедительно доказали, в частности, в своих трудах специалисты в этой области Карло Жан и Паоло Савона. Представьте себе, только сырьевой рынок, нефтяной, газовый, и это станет для вас очевидным. «Черные дыры» государства Россия в процессе своей трансформации перенявшая рыночную, в основе своей либеральную модель экономики, стремилась вроде бы отказаться от доминирования в ней государства. Но получилось это плохо. Сами реформаторы-рыночники, по сути, не смогли этого сделать. Они традиционно стягивали в центр все средства, все управленческие функции, привычно опираясь на возможность перераспределения ресурсов как на главный рычаг управления страной, регионами, предприятиями. Не только сменявшиеся правительства, но и другие структуры, в том числе силовые, вмешивались в деятельность частных структур, нередко совершенно беспардонно. Государство формировало и произвольно меняло «правила игры» в процессе самой игры. Как говорили, предприниматели садились «играть в шахматы», но государство вдруг объявляло, что дальше, мол, будем играть в шашки. И эти пороки не до конца изжиты поныне. Теперь государство упрекают в увлечении созданием госкорпораций, и это, возможно, справедливые упреки. Но, с другой стороны, трудно не согласиться с тем, что государство призвано помочь образованию крупных субъектов конкуренции на мировом рынке, скажем, в самолетостроении, где традиционными рыночными методами нам не создать того же самого, что - путем концентрации капитала, слияния и поглощения - сложилось в других странах. Мы сильно отстали, и у нас на такой путь уже нет времени. Но ведь госкорпорации критикуют не за то, что они созданы с помощью государства, а потому, что они оказываются, несмотря на государственное участие, никому не подконтрольными. Министры правительства жалуются, что у них нет рычагов влияния на эти образования, как нет их и у общества, его структур. В результате эти корпорации превращаются в «черные дыры», куда проваливаются без следа гигантские средства. Образование подобных структур совершенно неправильно называть национализацией, что в ряде стран уже происходит с компаниями и с банками, грехи которых покрывает государство. Не надо заблуждаться в том, к кому в конечном итоге попадают деньги. Их используют частные лица, в России, возможно, как раз те, которых мы критикуем за Куршавель, за соревнования в том, кто купит самую большую яхту, построит самый завидный особняк и тому подобные роскошествования. Смешны и прозвучавшие заявления будто подобная «национализация» в конечном итоге приведет к социализму. Но логика рыночной системы уже привела к такому вот парадоксу, когда ее законы не действуют в кризисной ситуации и рыночные структуры взывают о спасении к государству. Два течения экономической мысли В России, замыслившей модернизацию, формирующей концепцию экономического развития до 2020 года и на этой основе - особенно в связи с кризисом, затронувшим, вопреки уверениям правительственных экономистов, и нас - сложилось два течения экономической мысли, две школы, которые по-разному рассматривают возможность преодоления возникших проблем и дальнейшего развития экономики. Одно из них, включающее большинство экспертов, делает ставку на саморегулирование экономики и конкуренцию частных интересов, признавая, однако, что до сих пор без вмешательства государства (будто бы временного) пока обходиться не удавалось. Другое течение (меньшинства экспертов) возлагает главные надежды именно на государство, его организующую роль, его инвестиционную политику, на те же госкорпорации. Как говорит Руслан Гринберг, директор Института международных экономических и политических исследований, сторонники концепции саморегулирования многое планируют правильно, но то, что они намечают, недостаточно. Особенно активно он выражает несогласие с маркетизацией социальной сферы, то есть с тем, что такие области, как образование, культура, наука, должны быть постепенно отданы на откуп рынку. В его представлении это чудовищное упрощение. Экономист соглашается с оппонентами, что инвестиционный климат - это хорошо, а вот идея снижения налогового бремени - не очень понятна. Оно у нас, если сравнивать с другими странами, примерно такое же, налоговая нагрузка 33-34% к валовому внутреннему продукту. «Если государство начнет систематическую активность по модернизации экономики, применяя старомодную структурную политику, мощную поддержку образования, науки, культуры, если все это делать, то, самое очевидное, что понадобится отказаться от плоской шкалы налогообложения личных доходов, - замечает Гринберг. - На основе сил саморегулирования, само по себе, становление среднего класса, о котором заботится власть, не может происходить. Перераспределение первичных доходов просто необходимо для того, чтобы была реализована идея благосостояния для всех. Можно считать это какими-то социалистическими упрощениями, но, по всей видимости, другого не дано». Не пытаясь определенно занять позицию на стороне того или иного течения экономической мысли, я просто выражу свое впечатление от сложившейся ситуации и свое мнение. В истории развития экономики чередовались периоды, когда успешно работала теория и практика, связанная с полным доверием концепции саморегулирования и свободной конкуренции, главной их роли в стимулировании прогресса, и этапы, когда вмешательство государства в экономику и его определяющая роль становились острейшей потребностью. Это легко увидеть на примере Германии, где к власти приходили то социал-демократы, придающие государству очень значительную роль (социальному, добавим, государству), то христианские демократы, последовательные правые, делающие основную ставку на саморегулирование рынка. И так будет всегда Примерно так же менялись акценты в экономической политике в связи со сменой у властных рычагов лейбористов и консерваторов в Англии, хотя консерваторы во многих сферах жизни ставили государство очень высоко. Сама смена власти и государственной экономической политики определялась изменениями общественной реальности и приводила к успеху лишь тогда, когда этой реальности соответствовала наиболее полно. И так будет всегда. Фукуяма мог бы даже говорить о конце истории - только в том смысле, что этот маятник, качающийся между саморегулированием экономики и господством в ней государства, будет качаться если не вечно, то в обозримом периоде нашей истории, пока природные или социальные условия не изменятся кардинально, непредсказуемым пока образом. Советская система, которая определялась тоталитарным господством политически несостоятельного государства, подчиненного «руководящей роли» одной партии и ее идеологии, не соответствующей экономическим реальностям, проиграла в соревновании двух систем. Но и принятая на вооружение новой властью либеральная экономическая теория не была достаточно осмыслена, проработана применительно к существующей социальной реальности России и менталитету его народа. Поэтому она и породила «дикий» капитализм с его вопиющим неравенством. Уровень благосостояния первой десятипроцентной, наибеднейшей, группы населения в среднем по России ниже, чем у последней, с самыми высокими доходами, в 15-17 раз, а в Москве - в 40. Такая система тоже не может быть конкурентоспособной в мире и чревата социальной нестабильностью. Либеральная модель, по крайней мере, в наших условиях, оказалась неспособной решить проблему приемлемой социальной справедливости, и ее уже не решить без вмешательства государства. Только такого государства, в котором решающую роль играют не корыстные депутаты и чиновники, управляющие общественными делами главным образом в собственных интересах, повышающие зарплату прежде всего себе, любимым, принимающие, скажем, один пенсионный закон для себя, другой - для народа, а люди, знающие меру заботы о себе и заботы о других гражданах. Те, что борются с коррупцией, прежде всего, в своих рядах, а не ограждают себя законом о неприкосновенности (кстати, конгрессмены США таковой не обладают). Пока граждане с недоверием относятся к различным ветвям власти, государство не может успешно решать проблемы страны, отвечать на новые вызовы жизни, будь то либеральная или некая иная система. То есть, эффективным может быть лишь государство, поддерживаемое широкими слоями населения страны. Звучит вроде бы банально, но не слишком ли часто об этом забывают?"