Прерванный рывок

Сергей Лисовский: “Технологии “плюшкинизма” губительны для российской экономики”

"Московский комсомолец", 25.07.2008, Александр Гришин

Автор рисунка: Алексей Меринов

Россия из кредитора с вечно протянутой рукой превратилась сейчас в одну из самых богатых стран
планеты. Золотовалютные резервы (которые теперь принято называть международными) составляют
около 580 млрд. долларов. Разделенный на Резервный и Фонд национального благосостояния Стабфонд
также исправно пополняется нефтедолларами. Но вот вопросов управления этими деньгами с течением
времени меньше не становится. А совсем недавно, после сообщений о тяжелейшей ситуации с
компаниями Fannie Mae и Freddie Mac в США, в долговых обязательствах которых размещена чуть ли
не четверть российских резервов, эти вопросы стали еще более актуальными. О том, что мы имеем от
нынешней стратегии управления резервами, “МК” решил спросить у члена Совета Федерации,
принципиального противника нынешней стратегии Минфина Сергея Лисовского.

Сергей Федорович, вот уже пятый год, как наша власть исправно складывает “лишние денежки” в Стабфонд,
разделенный ныне на два фонда. С одной стороны, мы “стерилизуем денежную массу”, что необходимо по
мнению Минфина, дабы не перегреть экономику. С другой гордимся, что к нам идут иностранные инвестиции
те же деньги. Плюс к тому наши компании активно занимают средства за рубежом. Парадокс получается.
Да нет здесь никакого парадокса! Просто, если говорить откровенно, экономика страны стала заложником
интересов одной профессиональной группы служащих Министерства финансов и Центробанка, повышенно
озабоченных ситуацией с инфляцией. Теперь же мы имеем сразу три последствия их “мудрой политики”:
превращение реального капитала в фиктивный, длительное изъятие дополнительного денежного ресурса из
национальной экономики и замещение реального национального капитала иностранным при сохраняющемся
вывозе национального капитала.

Вспомним, что при принятии решения о создании Стабфонда в 2004 году многие эксперты отмечали, что у
страны нет долгосрочных ресурсов для расширения внутреннего спроса, что тормозит развитие экономики.
Теперь этих ресурсов много, но задача по-прежнему не решается.

И главная причина этого, как мне кажется, в головах тех, кто проводит и формирует нынешнюю финансовую
политику. Модель Стабфонда, реализуемая Минфином, выстроена в соответствии с сырьевой экономикой.
Принцип “добыли, продали, а деньги в сундук” хорош тогда, когда инвестировать некуда. Но с такими
принципами на инновационный путь развития экономику не перевести.

А по заключению ученых-экономистов, складывающаяся в российском хозяйстве норма накопления не просто
впечатляет, наработанные ресурсы соответствуют (при их реализации) задачам коренной модернизации и
преобразования сложившегося производственного сектора экономики, задачам революционного скачка в
изменении благосостояния населения. Выход на совместное решение этих задач означает качественное
изменение уровня производительности труда залога процветающей конкурентоспособной национальной
экономики.

Но сейчас средства хотя бы размещены, а ведь долгое время просто были чуть ли не “заморожены”.

Да, базовый размер Стабфонда был определен в 500 млрд. рублей. И только после превышения этого уровня
разрешалось инвестировать средства. Но эту планку мы взяли еще в конце 2004 года. А к размещению
накопленных средств Минфин и банк России приступили лишь в июле 2006-го. И все это время мы теряли
деньги. Мы начали их терять еще в 2004 году. В частности, по оценке вице-президента РАН академика
Александра Некипелова, по итогам 20042005 годов потери от “замораживания” средств в Стабфонде составили
152 млрд. рублей. По оценке аудиторско-консалтинговой компании ФБК, потери за тот же период составили
132,2 млрд. рублей, а по заключению Института комплексных стратегических исследований 110,3 млрд. Все
эти специалисты пусть и расходятся немного в цифрах, но едины в одном: потери были, есть, и они очень
существенные.

Но Минфин утверждает, что фонды необходимы на случай, если цены на нефть на протяжении долгого
времени будут низкими. Дескать, тогда и распечатаем кубышку…

Тезис о том, что фонды составят резервы на случай неблагоприятной экономической конъюнктуры, вряд ли
можно считать уместным. Использование фондов в этой ситуации равносильно запуску печатного станка. И тут
уже не важно, будет ли это прямая эмиссия Центробанка, эмиссия ЦБ под обеспечение золотовалютными
резервами или под обеспечение средствами фондов. Мы еще и под ограничения расходов бюджета подпадем
со стороны МВФ и прочих “бдящих” из-за кордона организаций.

К тому же остается риск невозврата размещенных в иностранных активах российских средств. Причины могут
быть самые разные: политические, риск военных конфликтов, иски третьих сторон. Да и экономических вполне
хватит. Можно долго и упорно доказывать, что у американских компаний, в которых размещены российские
деньги, упали в цене акции, а не облигации. Но если их объявят банкротами, то такие нюансы уже не будут
играть роль. Надо раз и навсегда понять: сейчас наши активы находятся под иностранной юрисдикцией со
всеми вытекающими из этого последствиями.

Хорошо, еще один аргумент: вброшенные в экономику деньги разгонят инфляцию, которая и так уже
стала притчей во языцех.

А у нас сейчас преобладает инфляция, вызванная чрезмерными издержками. Примерно половина
инфляционного потенциала зависит от ценового фактора. Цены растут по разным поводам изменение
валютных курсов (в любом направлении, вопреки логике), увеличение тарифов естественных монополий и
ЖКХ, увеличение издержек производства и обращения. Мы продолжаем двигаться по пути искусственного
сжатия платежеспособного спроса посредством ограничения госрасходов. Но если разобраться, то в России нет
избытка денежной массы. Наша инфляции вызвана диспропорциями в процессе воспроизводства.
Для подавления инфляции надо сдерживать внутренние цены на сырье и энергоносители, по возможности не
допуская их роста вслед за мировыми, использовать инструменты экспортных пошлин и отдельные налоговые
меры и в реальности осуществлять жесткий контроль за тарифами.

Вы посмотрите, какая у нас налоговая политика! С одной стороны, декларируется задача снижения налоговой
нагрузки на экономику, а в реальности она (по отношению к ВВП) выросла с 31,9% в 1998 году до 36,9% в
2006-м.

Да, государственные расходы необходимо ограничивать, но для того, чтобы, с одной стороны, не повышать
налоги и не сдерживать предпринимательскую активность, а с другой не увеличивать государственный долг,
как внешний, так и внутренний. У нас же сейчас идет одновременное удержание достаточно высокой
налоговой нагрузки (3640% ВВП) и низкого уровня расходов (менее 30% ВВП), что совершенно нелогично.

Сергей Федорович, но ведь есть мнение, что фонды в их нынешнем виде обеспечивают независимость
экономики от нефтегазового сектора…

Каким же это образом? Тем, что другие отрасли не получают необходимого финансирования? Изъятие
ресурсов из экономики лишь консервирует ее нынешнюю сырьевую структуру. Без ресурсов нет и быть не
может ни экономического, ни социального развития страны. А технология “плюшкинизма”, которая у нас
торжествует, в остальном мире имеет все меньшую поддержку. Нам жизненно необходимо отойти как можно
дальше от мнимого сбереженчества и увлечения развитием производных финансовых инструментов,
оторванных от реальной экономической среды и только запутывающих взаимоотношения хозяйствующих
субъектов.

Так что же делать?

В первую очередь надо все же проанализировать, насколько нужны нам эти фонды. Недостаточная
обоснованность создания указанных фондов и неясные перспективы результатов размещения, а также риски
невозврата средств, как я думаю, могли бы послужить и для Федерального собрания, и для Правительства РФ
основаниями для дополнительного изучения вопроса как их существования, так и управления этими
средствами. Пока же можно констатировать, что результаты размещения не смогут компенсировать
прерванный рывок в экономическом развитии и замораживание однобокой и нерациональной структуры
экономики.

Наши отечественные компании идут занимать деньги за рубежом в диапазоне от 7% до 13% годовых в валюте,
а то и выше. Отсутствие достаточных долгосрочных кредитных ресурсов для адекватного развития страны на
современном этапе ведет к новому витку иностранной зависимости. На этот раз уже не государства, а
экономических субъектов. Но это гораздо более опасно, поскольку у них нет суверенного иммунитета и,
следовательно, защищенности перед внешними факторами.

Нынешняя финансовая политика ведет к усилению эксплуатации отечественной экономики различного рода
международными финансовыми спекулянтами (в том числе и нашими), извлекающими сверхприбыли на фоне
неразвитого и плохо контролируемого российского финансового рынка. Если мы согласны на прерванный
рывок, тогда вопросов нет. Но если мы хотим получить адекватную и конкурентоспособную экономику, тогда
надо срочно принимать меры. И чем раньше, тем больше у нас шансов. К сожалению, очень многое мы уже
упустили.

Прерванный рывок
		NewFact NewFact NewFact NewFact NewFact NewFact

					Политика Экономика События Общество Обзор СМИ
				Новости дня
							NF

			То чего нет на ТВ
						25.07.2008
	Прерванный рывок Сергей Лисовский: “Технологии “плюшкинизма” губительны для российской экономики” "Московский комсомолец", 25.07.2008, Александр Гришин Автор рисунка: Алексей Меринов Россия из кредитора с вечно протянутой рукой превратилась сейчас в одну из самых богатых стран планеты. Золотовалютные резервы (которые теперь принято называть международными) составляют около 580 млрд. долларов. Разделенный на Резервный и Фонд национального благосостояния Стабфонд также исправно пополняется нефтедолларами. Но вот вопросов управления этими деньгами с течением времени меньше не становится. А совсем недавно, после сообщений о тяжелейшей ситуации с компаниями Fannie Mae и Freddie Mac в США, в долговых обязательствах которых размещена чуть ли не четверть российских резервов, эти вопросы стали еще более актуальными. О том, что мы имеем от нынешней стратегии управления резервами, “МК” решил спросить у члена Совета Федерации, принципиального противника нынешней стратегии Минфина Сергея Лисовского. Сергей Федорович, вот уже пятый год, как наша власть исправно складывает “лишние денежки” в Стабфонд, разделенный ныне на два фонда. С одной стороны, мы “стерилизуем денежную массу”, что необходимо по мнению Минфина, дабы не перегреть экономику. С другой гордимся, что к нам идут иностранные инвестиции те же деньги. Плюс к тому наши компании активно занимают средства за рубежом. Парадокс получается. Да нет здесь никакого парадокса! Просто, если говорить откровенно, экономика страны стала заложником интересов одной профессиональной группы служащих Министерства финансов и Центробанка, повышенно озабоченных ситуацией с инфляцией. Теперь же мы имеем сразу три последствия их “мудрой политики”: превращение реального капитала в фиктивный, длительное изъятие дополнительного денежного ресурса из национальной экономики и замещение реального национального капитала иностранным при сохраняющемся вывозе национального капитала. Вспомним, что при принятии решения о создании Стабфонда в 2004 году многие эксперты отмечали, что у страны нет долгосрочных ресурсов для расширения внутреннего спроса, что тормозит развитие экономики. Теперь этих ресурсов много, но задача по-прежнему не решается. И главная причина этого, как мне кажется, в головах тех, кто проводит и формирует нынешнюю финансовую политику. Модель Стабфонда, реализуемая Минфином, выстроена в соответствии с сырьевой экономикой. Принцип “добыли, продали, а деньги в сундук” хорош тогда, когда инвестировать некуда. Но с такими принципами на инновационный путь развития экономику не перевести. А по заключению ученых-экономистов, складывающаяся в российском хозяйстве норма накопления не просто впечатляет, наработанные ресурсы соответствуют (при их реализации) задачам коренной модернизации и преобразования сложившегося производственного сектора экономики, задачам революционного скачка в изменении благосостояния населения. Выход на совместное решение этих задач означает качественное изменение уровня производительности труда залога процветающей конкурентоспособной национальной экономики. Но сейчас средства хотя бы размещены, а ведь долгое время просто были чуть ли не “заморожены”. Да, базовый размер Стабфонда был определен в 500 млрд. рублей. И только после превышения этого уровня разрешалось инвестировать средства. Но эту планку мы взяли еще в конце 2004 года. А к размещению накопленных средств Минфин и банк России приступили лишь в июле 2006-го. И все это время мы теряли деньги. Мы начали их терять еще в 2004 году. В частности, по оценке вице-президента РАН академика Александра Некипелова, по итогам 20042005 годов потери от “замораживания” средств в Стабфонде составили 152 млрд. рублей. По оценке аудиторско-консалтинговой компании ФБК, потери за тот же период составили 132,2 млрд. рублей, а по заключению Института комплексных стратегических исследований 110,3 млрд. Все эти специалисты пусть и расходятся немного в цифрах, но едины в одном: потери были, есть, и они очень существенные. Но Минфин утверждает, что фонды необходимы на случай, если цены на нефть на протяжении долгого времени будут низкими. Дескать, тогда и распечатаем кубышку… Тезис о том, что фонды составят резервы на случай неблагоприятной экономической конъюнктуры, вряд ли можно считать уместным. Использование фондов в этой ситуации равносильно запуску печатного станка. И тут уже не важно, будет ли это прямая эмиссия Центробанка, эмиссия ЦБ под обеспечение золотовалютными резервами или под обеспечение средствами фондов. Мы еще и под ограничения расходов бюджета подпадем со стороны МВФ и прочих “бдящих” из-за кордона организаций. К тому же остается риск невозврата размещенных в иностранных активах российских средств. Причины могут быть самые разные: политические, риск военных конфликтов, иски третьих сторон. Да и экономических вполне хватит. Можно долго и упорно доказывать, что у американских компаний, в которых размещены российские деньги, упали в цене акции, а не облигации. Но если их объявят банкротами, то такие нюансы уже не будут играть роль. Надо раз и навсегда понять: сейчас наши активы находятся под иностранной юрисдикцией со всеми вытекающими из этого последствиями. Хорошо, еще один аргумент: вброшенные в экономику деньги разгонят инфляцию, которая и так уже стала притчей во языцех. А у нас сейчас преобладает инфляция, вызванная чрезмерными издержками. Примерно половина инфляционного потенциала зависит от ценового фактора. Цены растут по разным поводам изменение валютных курсов (в любом направлении, вопреки логике), увеличение тарифов естественных монополий и ЖКХ, увеличение издержек производства и обращения. Мы продолжаем двигаться по пути искусственного сжатия платежеспособного спроса посредством ограничения госрасходов. Но если разобраться, то в России нет избытка денежной массы. Наша инфляции вызвана диспропорциями в процессе воспроизводства. Для подавления инфляции надо сдерживать внутренние цены на сырье и энергоносители, по возможности не допуская их роста вслед за мировыми, использовать инструменты экспортных пошлин и отдельные налоговые меры и в реальности осуществлять жесткий контроль за тарифами. Вы посмотрите, какая у нас налоговая политика! С одной стороны, декларируется задача снижения налоговой нагрузки на экономику, а в реальности она (по отношению к ВВП) выросла с 31,9% в 1998 году до 36,9% в 2006-м. Да, государственные расходы необходимо ограничивать, но для того, чтобы, с одной стороны, не повышать налоги и не сдерживать предпринимательскую активность, а с другой не увеличивать государственный долг, как внешний, так и внутренний. У нас же сейчас идет одновременное удержание достаточно высокой налоговой нагрузки (3640% ВВП) и низкого уровня расходов (менее 30% ВВП), что совершенно нелогично. Сергей Федорович, но ведь есть мнение, что фонды в их нынешнем виде обеспечивают независимость экономики от нефтегазового сектора… Каким же это образом? Тем, что другие отрасли не получают необходимого финансирования? Изъятие ресурсов из экономики лишь консервирует ее нынешнюю сырьевую структуру. Без ресурсов нет и быть не может ни экономического, ни социального развития страны. А технология “плюшкинизма”, которая у нас торжествует, в остальном мире имеет все меньшую поддержку. Нам жизненно необходимо отойти как можно дальше от мнимого сбереженчества и увлечения развитием производных финансовых инструментов, оторванных от реальной экономической среды и только запутывающих взаимоотношения хозяйствующих субъектов. Так что же делать? В первую очередь надо все же проанализировать, насколько нужны нам эти фонды. Недостаточная обоснованность создания указанных фондов и неясные перспективы результатов размещения, а также риски невозврата средств, как я думаю, могли бы послужить и для Федерального собрания, и для Правительства РФ основаниями для дополнительного изучения вопроса как их существования, так и управления этими средствами. Пока же можно констатировать, что результаты размещения не смогут компенсировать прерванный рывок в экономическом развитии и замораживание однобокой и нерациональной структуры экономики. Наши отечественные компании идут занимать деньги за рубежом в диапазоне от 7% до 13% годовых в валюте, а то и выше. Отсутствие достаточных долгосрочных кредитных ресурсов для адекватного развития страны на современном этапе ведет к новому витку иностранной зависимости. На этот раз уже не государства, а экономических субъектов. Но это гораздо более опасно, поскольку у них нет суверенного иммунитета и, следовательно, защищенности перед внешними факторами. Нынешняя финансовая политика ведет к усилению эксплуатации отечественной экономики различного рода международными финансовыми спекулянтами (в том числе и нашими), извлекающими сверхприбыли на фоне неразвитого и плохо контролируемого российского финансового рынка. Если мы согласны на прерванный рывок, тогда вопросов нет. Но если мы хотим получить адекватную и конкурентоспособную экономику, тогда надо срочно принимать меры. И чем раньше, тем больше у нас шансов. К сожалению, очень многое мы уже упустили.